Мы продолжаем наш ироничный сериал о разделе имущества в одной типичной состоятельной семье. Ссылки на предыдущие серии. Все персонажи вымышлены, все совпадения с жизнью – случайны. Или нет.


Родион Ковалев был панком в душе. Именно поэтому, находясь уже в зрелом возрасте, он много пил и старался не платить по счету наличными. Помнится, как в далекой юности он, пока мама не видела, надевал кожанку отца, повязывал платок бабушки как бандану и кривлялся перед зеркалом. «Сучки, готовьтесь, я вышел на охоту – уличный бандит, панки – это модно!», - орал он в мамину расческу, воображая что это микрофон. В своих фантазиях Родион представлял раскрепощенных сучек, которые бегают толпами за его тонированной старой «девяткой» на которой он рисовал черепа, якобы, поверженных врагов. Мама всегда приходила очень некстати, разрушая его мечты и возвращая в унылую реальность, где он был пухлым спокойным мальчиком-изгоем с пушистой головой.



Из юношеской мечты Родион вынес главное – настоящие бандитосы и панки не платят сучкам ни копейки. «Общение с такими как я – уже подарок», - рассуждал Ёдик, поглаживая свое плотное лицо с трехдневной щетиной. Проигрыш в суде бывшей жене, у которой он мечтал отжать «Губернский рынок», повлиял на него странно – поведение все реже поддавалось логике, он все чаще вспоминал детство и даже купил «кожанку» как ту, которую примерял в тайне от родителей. Дома он любил ходить нагой, в одной этой «кожанке» - засыпал он тоже в ней, обнимая бутылку «Хеннеси», как одну из тех сучек мечты.

В то утро Мартиша нашла его именно в таком виде. Отсутствие трусов при наличии куртки нисколько не смутило бестию – за время сотрудничества с Родионом она видела и не такое. Тем более, что у нее был вопрос посерьезнее.

- Ёдик, где деньги??

Родион приоткрыл слипшийся глаз, что-то невнятно промычал и начал, словно телок мамкино вымя, искать губами горлышко бутылки с дорогой кониной. На душе его было паршиво. Две недели он учился плакать, так, чтобы это не выглядело игрой. Придя в суд, где его пытались обязать платить алименты детям, он даже нюхал репчатый лук. Но слезодавилка не работала. И только мысли о просранном бизнесе заставили немного всхлипнуть. Судья не поверил. Это был позор, позор… Разве бандиты-панки обязаны думать о том, что едят их дети? Это чисто бабская заморочка. Кто вообще знает, сколько детей у панка? Панки колесят по миру… Надо забыться. И пока живительная влага разливалась по организму Ёдика, Мартиша резала его слух, словно бензопила «Дружба».

- Ладно, я переживу твой отказ везти меня… То есть, бумаги на обжалование в Гаагу. Но, милый мой, кто сказал тебе, что я обязана бесплатно ходить на заседания и выслушивать истерики твой сумасбродной экс-супруги?!

Визги Мартиши разрывали барабанные перепонки. Родион не хотел платить горе-юристке вовсе не из-за жадности. Он был зол на проигрыш в суде и не знал на ком выместить эту злобу. Он две недели пытался запустить слух об изменах экс-супруги, но в результате лишь опозорился – в компании один из друзей публично подарил ему свитер с оленем.

- Я не буду платить тебе, Мартиша, - еле выговорил Родион.

- Это еще почему? – глаза Мартиши стали зеленые, как крыжовник.

- Потому что я панк, - брякнул Родион первое, что пришло ему на ум. Голый, пьяный и в «кожанке» он и правда виделся себе таким.

Мартиша истерила. Ёдик все больше пьянел, погружаясь в состояние алкогольной комы. Ему было очень тяжело – он словно вернулся в детство, где его мечты обрывались женскими криками и оплеухами.

- Мой коллега Тесак откинулся с зоны, надел бордовые носки и рвется в суд, мне даже пришлось освобождать ему стол, Родион, если я не принесу деньги конторе за это дело, мне хана, - от истерики Мартиша перешла на мольбы. – Шеф так и сказал, что ты должен платить – это обычное дело. Это услуга. Как газ, свет вода – ты же платишь коммуналку?

Ёдик вспомнил испитое лицо Тесака и Валерку, которого Мартиша называла «шеф». Кажется, они выпивали вместе… Тесак был крепкий мужик. Водки мог выпить почти наравне с Родионом.

- Тесак мой кореш, будет с кем выпить по-нормальному, наконец-то, - пробубнил Родион. – А с Валериком общий бизнес, так что никуда вы не денетесь. Будете работать как заиньки. И тогда я заплачу. Может быть – если хорошо выполните работу! А за свет, газ и воду пока не приходилось раскошеливаться. Не мужское это дело.

Мартиша, которая пребывала в состоянии отчаяния, села на кровать рядом с Ёдиком, буквально поняв его призыв.

- Да, неее…, - Родион брезгливо отодвинулся от аппетитной, но уже давно надоевшей и разочаровавшей его женщины. – Она, эта сучка, дом мой забрать хочет. Я его вот этими вот руками выстроил. Выпестовал… А она? Эх, малыш, мы могли бы там с тобой так зажечь! Но, видимо, не бизнеса не видать мне, не дома…

- Ёдик!, -глаза Мартиши вновь заблестели. – Что ты приуныл-то, раньше времени. У нас еще есть несколько дней на апелляцию, не хорони бизнес. А дом… Напиши мне про каждый гвоздик, что ты покупал туда. С чеками что-нибудь придумаем. В конце-концов у меня бабка сторожем в «Леруа Мерлен» работает.

Ласковые слова Мартиши не воодушивили Ёдика. Он чувствовал приближение краха всего. Но чтобы не терять в глазах какой-никакой сучки лицо панка и бандитоса, решил согласиться на эту игру… Продолжение следует.